Клубы автостопа часть 114
Иногда в знак особого расположения Укаша-ата «дает» просителю камешки, монетки, а то и рыбку или цветок — по крайней мере, об этом переговариваются сидящие вокруг колодца паломники: укутанные в хиджабы женщины и мужики средних лет, по торжественному случаю надевшие серые костюмы советских времен. Все волнуются, а совершившие неудачную попытку плачут. Это удивительно, но результат каждого следующего броска ведра действительно нельзя предсказать, как будто уровень воды меняется в колодце каждую минуту. В очереди мы знакомимся с молодым парнем-казахом. Его зовут Улугбек — в честь знаменитого астронома и властителя Самарканда. Современный Улугбек тоже человек просвещенный. Он студент — химик-нефтяник, только что вернулся из Москвы, где год учился по обмену. Сейчас едет в Шымкент проведать родителей, перед тем как отправиться работать по специальности на Каспий. Москва ему понравилась, москвичи — нет. — Менты меня ваши замучили, слушай. Чуть увидят, что не русский — иди сюда, регистрация бар мэ? Я успокаиваю Улугбека: мол, нас казахские менты тоже замучили. — И вот это отношение, да… Допустим, захотели мы Кремль посмотреть. Ну не видели раньше Кремля, по телевизору только! Как это — в Москве был, а Кремля не видел? Я же в Шымкент вернусь — надо мной все смеяться будут! Ну и вот, приехали, из метро вышли, у прохожих спрашиваем: извините, в Кремль как пройти? Вежливо так… Никто тебе не ответит! У, скажут, понаехали тут! Ну, обидно же, да? Мы же гости! Мы же вежливо спрашиваем, хотим посмотреть ваш красивый известный Кремль, которым вы гордитесь. Неприветливые люди, в общем, москвичи. Я опять успокаиваю Улугбека, что, мол, это как раз не москвичи, а тоже приезжие. — Все время тебя «чуркой» называют. Или «узкоглазым». Даже у нас в университете. В столовой взял подносы для себя и для пацанов, в очередь встаю — подходит какой-то лысый, меня пихает: отойди, говорит, чурка! Слушай, ну мне же обидно! Я же вдали от родины — каждое слово близко к сердцу воспринимаешь! А у нас так: пока нас не трогаешь — мы не трогаем
